Сашка лихорадочно побегал глазами по внутренностям кабины. Нужно было найти что-то такое, что он еще ни разу в полетах не использовал.
«Вот! Нашел!» – едва не закричал от радости бывший гладиатор, обнаружив небольшой шарик рукоятки с мелкой надписью: «регулятор охлаждения реактора». – «Примерный принцип его действия понятен был из названия. Ядерный мини-реактор – штука наверняка очень сложная; в ней должен быть предусмотрен резервный «канал» отвода избыточного тепла в экстренных случаях. А воздушный бой на пределе возможностей летательного аппарата – чем не такой случай?
Только почему он включается вручную? Ладно, потом разберемся!» – Сашка до упора двинул шарик вперед. С самолетом стали происходить изменения.
В корпусе и в крыльях ИПЛ-4 появились «акульи жабры». Мощный поток воздуха проник внутрь, самолет загудел, словно облепленные изморосью провода в сильный мороз, только гораздо громче.
Но главное – истребитель заметно прибавил в энерговооруженности! Ощущение было такое, словно Александр со старенького «Москвича» пересел на современный «Мерседес». «Ну, держитесь, суки!»– заскрипел зубами Заречнев. – Я вас щас урою!»
Он резко положил самолет на левый борт, что было сил потянул ручку на себя….
Зеленый верзила с земли хорошо видел метаморфозу, произошедшую с самолетом его друга. Он поднял ко рту микрофон, намереваясь подсказать, что БПЛА, преследовавший его, тоже пошел за ним вверх, навстречу своему «двойнику», но, поколебавшись, так ничего и не сказал. Сейчас Саш'ша лучше было не отвлекать. Похоже, он управиться сам.
А бывший гладиатор словно с цепи сорвался. Он выполнил немыслимый разворот, из-за чего сразу же оказался в хвосте «охотника» и (это было видно даже с земли!) от души всадил ему всеми четырьмя пушками в двигатели! БПЛА задымился.
Заречнев не стал «добивать» «охотника», резко ушел с линии возможной атаки второго противника, так же уверенно сманеврировал, заходя в тыл БПЛА. С земли показалось, что беспилотникам кто-то срочно заменил программу – настолько беспомощными выглядели машины, еще пару минут назад казавшиеся непобедимыми «бойцами».
На этот раз азарта в действиях землянина было меньше. Он довольно долго летел вслед за охотником, чутко реагируя на все его попытки «отцепить хвост», а потом дал длинную очередь из внутренних пушек.
Один из двигателей «охотника» тотчас же стал «плеваться» черным дымом, БПЛА отвалил в сторону.
– Я могу считать, что сегодняшнее задание выполнено? – раздался совершенно спокойный голос Заречнева в наушниках у всех, кто следил за его поединком с машинами с земли.
Николай Платонович посмотрел по сторонам, как бы не чувствуя уверенности за приказ, который он сейчас отдаст, поймал взгляд бессмертной. Та едва заметно опустила и подняла ресницы.
– Хорошо! – услышал Сашка голос седого. – Ставлю тебе «зачет»! Можешь возвращаться на базу.
Заречнев вернул шарик «секретного» рычага в исходное положение, стал выполнять разворот, заходя на ВПП.
Неожиданно зоркий следопыт заметил, что исчезнувший было куда-то «подстреленный» «охотник» возвращается. Причем идет на высокой скорости, наперерез Заречневу на чрезвычайно низкой высоте. С высоты тот мог его просто не видеть. «У'гатт топ'п!» – сказал он, поднося микрофон к губам.
Землянин среагировал молниеносно. Он увеличил скорость, почти на месте развернулся, одновременно заходя в тыл БПЛА. Бой был коротким, но жутким.
Сашка буквально на части раздолбил «предателя». (Хотя какая может быть обида на машину? Она просто выполняет заложенную в нее команду, или указания с земли). «Охотник» пытался ускользнуть, маневрируя на сверхмалой высоте, но тщетно…. Осколки и части уничтоженной машины вскоре были разбросаны на расстоянии несколько километров друг от друга.
– Зачем же так жестоко? – с улыбкой поинтересовался Евгений Дягилев, первым подходя к самолету после того, как Сашка заглушил двигатели и поднял фонарь кабины. – Достаточно было сжечь ему еще один движок….
– Да не знаю. – честно сказал Заречнев. – Обидно что-то стало. За нападение исподтишка.
– Это бывает. Машина – она и есть машина. С завтрашнего дня вы со своим другом поступаете в мое распоряжение. Я буду готовить вас ко Дню Патруля.
– А что это такое?
– Если одним словом – состязания. Если двумя – гладиаторские бои, если тремя – выпускной экзамен для молодых летчиков. А вообще рассказывать можно долго. Мероприятие серьезное, так что готовьтесь. Завтра в девять я жду вас обоих в моем классе. И не опаздывайте!
– Ну, и что ты обо всем этом думаешь? – угрюмо поинтересовался землянин у своего друга после того, как они остались одни.
– Да ничего не думаю. Мне кажется, эта ваша Галактика – штука здоровая, но везде – одно и то же. Гладиаторские бои – они хоть где гладиаторские бои. И как хочешь их называй. Хош – Игры Богов, хош – День Патруля – все едино. Видно, нам с тобой участвовать в них на роду написано. Как говорят земляне – Судьба. А от судьбы – не уйдешь!
– Слушай, ты чё такой умный, а? Тебе это сказал кто-то, или ты сам догадался?
– Сам догадался. В ваших книгах много всяких разных умных мыслей написано. Могу тебе человеческие стихи почитать. Почитать?
– Нет уж! На сегодня сюрпризов хватит! Давай-ка лучше отдохнем, как следует! Что ты там говорил про рыбалку?
– Ты ничего не хочешь рассказать мне, Коля? – пристально глядя в глаза седого, строго спросила его Дита. Николай Платонович выдержал её взгляд, тяжело вздохнул, опустил голову. Его плечи поникли.